В истории изучения прошлого Кремля – исторического ядра Москвы – археологический период занимает не так уж много времени. В XIX – первой половине XX столетия историкам приходилось оперировать, в основном, случайными находками, сделанными на территории средневековой крепости при земляных и строительных работах. Только в 1959–1960 гг. археологи начали вести в Кремле постоянные наблюдения и проводить раскопки, результаты которых дали возможность обратиться к решению многих спорных вопросов в истории Москвы, в том числе – уточнить время основания города, проследить формирование системы его обороны, рост территории, изменение его социальной топографии в эпоху Средневековья.

Существует обширная литература по истории Москвы, но издания, основанные на археологических материалах, достаточно редки. Между тем только вещественные источники позволяют реконструировать застройку и планировку центра города и восстановить бытовую жизнь средневековых москвичей. Особенно они важны для изучения первых веков существования Москвы, ранний период истории которой слабо отражен в письменных источниках – русских летописных сводах.

На рубеже 1970–1980-х гг. были проведены археологические наблюдения и небольшие по площади раскопки в мысовой части Боровицкого холма, на котором расположен Кремль. Благодаря этому, а также с учетом сведений, полученных во время работ предшествующего десятилетия, удалось выявить основную территорию древней Москвы середины XII–XIII вв. и схему развития ее укреплений. Однако более масштабные археологические работы на территории Кремля стали проводить начиная с 1990 г., и наш очерк посвящен их результатам за последние тридцать лет. Обобщение данных за столь длительное время представляет несомненный интерес, так как последний опыт подобного анализа касался наблюдений 1959–2001 гг. (ил. 1). Материалы 1990–2010-х гг. можно разделить не только по годам, но и территориально.

 Восточная территория Московского Кремля. 1991–1995 годы

В 1990-е гг. археологам Музеев Московского Кремля стала доступна восточная часть крепости, между Спасскими и Никольскими воротами. Прежде участок, на котором размещены правительственные здания, был для них недоступен. Отдельные наблюдения дали возможность выяснить мощность культурного слоя на этой территории, который достигал 5 метров.

Археологические работы 1990-х гг. позволили сделать очень интересные выводы о древней исторической и социальной топографии восточного участка Кремля в конце XII – XIII в. Хотя поздняя активная его застройка уничтожила следы жилых и хозяйственных построек этого времени, некоторые их остатки все же удалось изучить. Многие из них погибли в пожарах, слои которых прекрасно сохраняются и четко фиксируются при наблюдениях. Один из самых мощных таких слоев относится к первой половине XIII в. и, безусловно, связан с гибелью в 1238 г. маленького города, каким была в то время Москва, захваченного воинами хана Батыя – внука Чингисхана.

Площадь Москвы на верхней террасе Боровицкого холма тогда составляла не более четырнадцати гектаров (ил. 2). Удобный подход нападавших к дерево-земляным укреплениям города был как раз со стороны «поля», то есть с восточной стороны. Сегодня это – территория Красной площади и Китай-города, отделенная от восточного участка крепости высокой Кремлевской стеной. Несмотря на достаточно простые дерево-земляные укрепления рубежа XII–XIIIстолетий в феврале 1238 г. жители Москвы смогли оказать сопротивление значительным силам хана Батыя, и осада города продолжалась несколько дней. Тем не менее, ее исход был ясен осажденным, о чем свидетельствуют находки двух кладов серебряных украшений. Первый состоит из почти трех сотен мужских и женских украшений и был, несомненно, собственностью семьи московского князя Владимира Юрьевича, внука владимиро-суздальского князя Всеволода Большое Гнездо. Второй (обнаружен в 1991 г.) принадлежал кому-то из окружения князя Владимира и включает в себя только двадцать ювелирных изделий древнерусских мастеров: украшения женского головного убора – крупные шестилучевые звездчатые колты и трехбусинные височные кольца, а также плетеные гривны-обручи, медальон, бусы, браслеты и перстни (ил. 3–6).

Ил.1. Схема археологической изученности культурного слоя Кремля в 1959–2001 гг. Ил.2. Реконструкция планировки крепости Москвы в конце XII в.– 1238 г.  Ил.3. Шестилучевые колты-подвески

Ил.4. Ожерелье из круглых подвесок и бус Ил.5. Широкий двустворчатый браслет Ил.6. Гривна киевского типа

 

Значение этих двух находок трудно переоценить. Они маркируют собою участок крепости первой половины XIII в., где размещались дворы высшей знати. Состав кладов позволяет назвать русские города, в мастерских которых ювелиры изготовили многие из найденных украшений, это столицы крупных княжеств – Владимир, Киев, Рязань. В Москве тогда ювелирное дело было развито слабо, и местные мастера работали, в основном, с простыми металлами (медь, бронза) для нужд рядовых москвичей. Обмены дарами с послами, военные походы и торговля привели к появлению в казне владимирского княжеского дома предметов варяжского круга, Прикамья, Волжской Болгарии и Ближнего Востока.

Выводы о месторасположении княжеского двора и богатых усадеб в конце XII – середине XIII в. подтверждается и другими находками, отражающими быт высшей московской знати. В том числе была обнаружена редкая стеклянная столовая посуда киевского, византийского и сирийского производства. Оливковое масло и вино для знатных семей и для церковных нужд привозили из стран Средиземноморья в амфорах (ил. 7). Уникальной стала находка в Кремле фрагментов крупного глиняного сосуда с налепным рельефным орнаментом в виде косой сетки (ил. 8). Он происходит из Персии, подобные кувшины изготавливали в керамических мастерских города Рей. Все эти дорогостоящие предметы импорта попадали в Москву в результате транзитной торговли, в основном, через Киевскую землю.

Ил.7. Фрагмент крупного тарного сосуда (амфоры) Ил.8. Фрагмент крупного тарного сосуда, орнаментированного косой сеткой Ил.9. Янтарь Ил.10. Туфля

Наряду с этими свидетельствами в культурном слое восточного участка Кремля зафиксированы находки, говорящие о жизни рядового и ремесленного населения древней Москвы. Здесь жили и работали мастера по изготовлению деревянной посуды и металлических изделий, предметов из костей и рогов животных, а также те, что обрабатывали привезенный из окрестностей Киева янтарь, шили кожаную обувь (в тот период – только туфли) и в домашних условиях изготавливали нити для тканей. Это подтверждают точеные на токарном станке деревянные тарелки и отходы меднолитейного дела, обрезки костей и части наборных костяных ручек ножей и инструментов, куски необработанного янтаря (ил. 9), сколы и изделия из него, пласты обрезков кожи и экземпляры обуви (ил. 10), шиферные пряслица (их делали только в Овруче под Киевом) для утяжеления веретен при сучении нитей.

Тысячи обломков глиняной посуды позволяют восстановить формы кухонных горшков и столовой посуды конца XII– XIII в., многочисленные остатки костей животных – состав мясного и рыбного рациона питания древних москвичей. Так, мясной рацион жителей Москвы того времени мало чем отличался от нынешнего – в него входило мясо крупного и мелкого рогатого скота, свинина и домашняя птица.

Ил.11. Виды рыб из слоев XII–XVI вв. в Московском КремлеБолее интересен набор промысловой рыбы, водившейся в реках Москве и Неглинной. Исследования специалистов по ихтиофауне показали, что в 1994–1995 гг. при археологических наблюдениях были найдены остатки шестнадцати видов рыб  (ил. 11). Среди них выделяются осетровые – стерлядь, русский осетр, севрюга и белуга, относящиеся к проходным рыбам, как и каспийский лосось, который приходил по Волге через Оку в Москву-реку. В числе находок выделяются кости белуги, по которым удалось установить ее размеры – экземпляр был длиной около 3,5 метра, а его вес достигал 120 килограммов! Среди обычных для местных водоемов видов представлены щука, сом, три вида карповых (лещ, линь, сазан), три вида окуневых (окунь, судак, ерш), а также голавль и плотва. Наибольший интерес у специалистов вызвали кости тайменя (семейство лососевых) из культурного слоя XIIIв., впервые обнаруженные в городском жилом слое Москвы. Эта рыба служит четким индикатором прекрасной экологической ситуации в бассейне Москвы-реки в прошлом. В XIII в. она была полноводной, с незаиленными и чистыми галечниковыми и песчаными обширными участками дна. К тому же, ее берега были покрыты густыми лесами, которые охраняли ее воды от загрязнений.

Изучение скоплений зерна, обнаруженных в восточной части Кремля в 1990-е гг., позволили выявить виды культурных растений, которые древние москвичи возделывали по берегам реки Неглинной. Тогда был найден и сошник для обработки земли. Чаще всего археологи находили зерно в сгоревших хозяйственных постройках. Как выяснилось, в состав культур, которые выращивали в конце XII– XIII в. (и вплоть до XV столетия!) рядом с Боровицким холмом, в районе здания Московского университета на Моховой улице, входили рожь, пшеница, овес, ячмень, просо, гречиха, горох и конопля. Зерно использовалось для приготовления хлеба – основного продукта на столе москвичей того времени, а также каш и киселей. В качестве заменителя сахара из ячменного, пшеничного и ржаного солода изготавливали патоку – густой сладкий сироп, которым на зиму заливали яблоки, груши, вишню и сливы. Средневековый десерт был натуральным и полезным. Коноплю выращивали для технических нужд – из ее волокон делали веревки, также из нее выжимали масло, которое использовали при приготовлении пищи. Иногда вызывает удивление, насколько информативным может быть такой, на первый взгляд, бросовый (мусорный) археологический материал.

Со временем характер застройки в восточной части Кремля изменился. Княжеский двор и богатые усадьбы переместились в более безопасную часть Боровицкого холма – ближе к его мысу, в район, где сейчас стоит Большой Кремлевский дворец. Во второй половине XIV – начале XV столетия возле нынешних Спасских ворот основное место заняли два монастыря – мужской Чудов (с 1365 г.) и женский Вознесенский (с 1407 г.). На территории, где располагались эти богатые монастыри и усадьбы крупных купеческих семей, археологи Музеев Московского Кремля нашли множество драгоценных предметов, в том числе дорогие стеклянные расписные кубки XV столетия из Италии, восточную кашинную посуду с полихромным орнаментом под прозрачной поливой и китайский фарфор (ил. 12–13). Изделия китайских керамистов – большая редкость в археологических коллекциях русских городов. В Москве почти все находки обломков фарфоровых чаш и блюд конца XIV–XV вв. сконцентрированы на территории Кремля. Это неудивительно, так как именно там проживали представители высшей светской и церковной власти того времени.

    Ил.12. Фрагменты поливной посуды. Нижнее Поволжье, XIV в. Кашин; полива.Ил.13. Ножка вазы

В тоже время на участке ближе к Никольским воротам археологи зафиксировали остатки сгоревших в пожаре кузниц второй половины XIV– начала XVв. Не вызывает сомнений то, что они были связаны с грандиозными строительными работами по сооружению на Боровицком холме в 1366–1368 гг. первой белокаменной крепости, для которых в большом количестве требовались металлические инструменты (6) (ил. 14). К тому же здесь были выявлены следы работы ювелиров. Эти находки позволили наконец-то понять, почему именно на этом участке московской крепости размещался храм во имя Кузьмы и Демьяна. Эти святые были врачами, но на Руси почему-то стали покровителями кузнецов. Слои строительства церкви Кузьмы и Демьяна и несколько захоронений ее грунтового кладбища второй половины XIV – XVв. также удалось зафиксировать при археологических наблюдениях 1990-х гг. (ил. 15), как и обломки намогильных плит с орнаментом из полос крупных врезных равнобедренных треугольников – одни из самых ранних на кладбищах средневековой Москвы (ил. 16).

Ил.14. Часть кузницы и куски глиняного горна XIV в.Ил. 15. Кремленаград. Амстердам, 1660-е гг. Ил.16. Часть намогильной плиты начала XV столетия с кладбища при церкви Кузьмы и Демьяна.

Ил. 17. Крепость Москвы во второй трети XIV в.Весьма важно, что в ходе наблюдений 1990-х гг. удалось выявить северо-восточную границу территории белокаменного Кремля в районе Никольских ворот (построены в конце XV в.). По проекту итальянских архитекторов, возводивших кирпичную крепость, ее площадь увеличили благодаря строительству стены на берегу реки Неглинной. Стены же белокаменного Кремля времен великого князя Дмитрия Донского над этой рекой стояли выше – на бровке верхней террасы Боровицкого холма. Таким образом, археологические исследования подтвердили сведения, известные по русским летописям (ил. 17). Было установлено, что территория рядом с Никольскими воротами стала осваиваться только с конца XV столетия; находки более раннего времени здесь не были обнаружены. Так, в ходе наблюдений были получены новые данные по истории белокаменного Кремля, слабо отраженной в письменных источниках и лишь частично – в археологических материалах.

В результате работы археологов Музеев Московского Кремля на рубеже 1980–1990-х гг. на участке между Спасскими и Никольскими башнями выяснилось, что территорию верхней надпойменной террасы Боровицкого холма начали осваивать в конце XII столетия, то есть чуть позднее центрального и мысового его участков. Мощность слоев с предметами материальной культуры конца XII – середины XIII в. здесь меньше, чем на остальной территории верхней террасы Боровицкого холма. В первую очередь это подтвердило изучение обломков таких показательных и значительных по числу находок предметов, как стеклянные браслеты и столовые сосуды. Если на мысу холма (в районе Оружейной палаты) и в его центральной части (у Троицких ворот и в районе Патриаршего дворца и Успенского собора) так называемый браслетный слой раннего периода составлял полтора метра (до 1,8 метра), то в восточной части Кремля его мощность не превышала одного метра. Этот вывод археологов Музеев Московского Кремля полностью подтвердился в ходе раскопок 2015–2018 гг., проведенных специалистами Института археологии Российской академии наук.

 Соборная площадь и Большой Кремлевский дворец. 1996–2001 годы

В конце 1990-х – начале 2000-х гг. археологические наблюдения переместились в центральную часть Кремля, в район Соборной площади и Большого Кремлевского дворца, что было обусловлено ремонтом и реставрацией кремлевских памятников в эти годы.

В 1997 г. исследования проводились во дворе Большого Кремлевского дворца, где удалось изучить часть фундамента западной стены притвора Спасо-Преображенского собора и территорию древнейшего в Кремле монастыря, к которому он относился, известного с первой четверти XIV в. Мощность жилого слоя здесь не превышала 2,9 метра (ил. 18, 19). Он оказался слабо насыщен бытовыми предметами, в нем почти не было отходов питания, остатков деревянного строительства, что, как правило, присуще монастырским территориям с их особым укладом жизни и незначительным числом обитателей. При наблюдениях были зафиксированы белокаменные резные детали древнего собора 1330 г., которые при его перестройке в начале XVI в. попали в кладку фундамента. В поле зрения археологов оказались два нарушенных в первой половине XX столетия захоронения, а также яма с человеческими останками, собранными при строительных работах начала 1930-х гг. Из культурного слоя на этом участке наблюдений происходят и несколько вещественных находок XIII столетия – бронзовый браслет с головками драконов на концах (ил. 20) и фрагменты глиняных амфор византийского производства.

Ил. 18. Вид на церковь Спаса на Бору и Теремной дворец в КремлеИл. 19. Остатки фундамента западной стены Спасо-Преображенского собора Ил. 20. Браслет 

Основные наблюдения археологов в начале 2000-х гг. были связаны с южным участком Соборной площади, где стоят Архангельский и Благовещенский соборы. Мощность культурного слоя возле западной и южной стен Архангельского собора не превышала двух метров, а под северной галереей Благовещенского собора составила всего около 1,3 метра. Следует учитывать, что в 1913 г. уровень Соборной площади был понижен на аршин (70 сантиметров), когда Кремль приводили в порядок к 300-летию дома Романовых и в связи с этим освобождали цоколи храмов от накопившихся отложений земли. И все же участок, на котором стоит Архангельский собор, дал ряд интересных находок. Так, в 1996 и в 2000 гг. здесь были обнаружены артефакты самых разных исторических эпох.

Первой неожиданностью стала находка обломка каменного топора фатьяновской культуры конца II тыс. до н.э. (ил. 21). Он выполнен из долерита – камня вулканического происхождения, разновидности базальта. Археологам пока не удалось найти на Боровицком холме следы поселения бронзового века. Зато вновь, как и в прежние годы наблюдений, напомнило о себе поселение раннего железного века (I тыс. до н.э.). Основная часть обломков глиняной посуды дьяковской культуры (ил. 22) была найдена и в пределах как самого храма, и на участках рядом с ним. Это объясняется тем, что слои городища были нарушены в ходе строительства на этом месте двух храмов – в 1333 г. и в первые годы XVI столетия.

Ил. 21. Топор-молот Ил. 22.Фрагмент сосуда дьяковской культуры. I тыс. до н.э. Глина  

Ил. 23. Земляные работы у южной стены Архангельского собораОтложения средневекового времени в районе Архангельского собора оказались бедны на предметы (ил. 23). Здесь был найден ключ от навесного замка XIII в., фрагменты амфор и обломки керамических плиток пола храма XIV столетия. Показательно, что в 2001 г. у южной стены собора зафиксировали при наблюдениях только артефакты XVI–XVII вв.  В слое строительного мусора сохранились фрагменты черепицы разной формы и треугольные плитки пола, покрытые поливой желтого, зеленого и коричневого цветов, обычных для деталей декора и полов в храмах XVI столетия. Найдены были здесь и белокаменные резные детали начала XVI в., сбитые с фасада собора во время его ремонта в XVIII в., а также фрагменты красноглиняных голосников и бронзовая печатка сокольничего XVII в. (ил. 24–27).

Ил. 24.  Белокаменная деталь декора Архангельского собора Ил. 25. Части глиняных голосников Архангельского собора Ил. 26. Чернолощеный кувшин, собранный из фрагментов, найденных возле Архангельского собора в 2001 г. Ил. 27. Оттиск печатки XVII в. с изображением сокольничего

Наблюдения за мощностью и характером культурного слоя в южной части Соборной площади показали, что там отсутствуют следы ранней жилой застройки. Архангельский и Благовещенский соборы частично стоят практически на остатках древних земляных валов, линия которых в конце XII – первой половине XIV в. пролегала по кромке Боровицкого холма над Москвой-рекой. Соборная площадь, оформление и застройка которой храмами началась в первой трети XIV в., рано стала использоваться для проведения церковных и государственных парадных церемоний, что объясняет отсутствие в ее пределах жилой и хозяйственной застройки. 

С 2015 г. археологические исследования на территории Московского Кремля проводят сотрудники Института археологии Российской академии наук. Эти работы связаны с восточным участком крепости, а также с южной оконечностью Ивановской площади. Раскопки позволили получить подробную информацию о характере и заполнении жилого слоя ранней Москвы конца XII–XIII в., а в отдельных вскрытиях (шурфах) изучить всю толщу культурных напластований вплоть до XIX столетия.

Специальные исследования древних отложений и коллекция найденных предметов материальной культуры русского Средневековья значительно расширили представления историков о бытовой и хозяйственной деятельности древних москвичей, их духовной жизни.

Полученные в ходе археологических раскопок 2015–2017 гг. данные не противоречат выводам археологов Музеев Московского Кремля, сделанным на основе только небольших по площади наблюдений 1980–1990 гг. Крайне важно, что подтверждена дата начала освоения участка верхней террасы Боровицкого холма между Спасскими и Никольскими воротами Кремля: последняя треть – конец XII столетия. Эта датировка древнейших слоев в районе Спасских ворот уже была представлена в исторической литературе с опорой на материалы археологических наблюдений тридцатилетней давности. Подтвердился в ходе работ 2015–2018 гг. и вывод археологов Музеев Московского Кремля об отсутствии разрыва в слоях домонгольского и послемонгольского времени, что говорит о быстром возрождении города после Батыева нашествия. Такой характер жилых отложений ранней Москвы на территории Боровицкого холма уже был отмечен как в научных отчетах, так и в публикациях сотрудников Музеев Московского Кремля.

Естественно, что организованные Институтом археологии Российской академии наук раскопки, продолжающиеся несколько лет (2015–2020 гг.), дали возможность не только тщательно изучить заполнение культурного слоя, но и провести более детальные исследования состава древних почв, флоры и фауны Москвы конца XII–XIII в. По материалам раскопок в восточной части Кремля удалось с помощью палеопочвенных и археоботанических методов значительно дополнить полученные ранее выводы о природной среде, в которой формировался город в первые века своего существования. Огромную важность имеют результаты изучения археозоологических остатков (костей животных), что позволило не только подтвердить городской характер Москвы с первых десятилетий ее существования, но и восстановить рацион питания древних москвичей.

Весьма показательно, что в удельный период в Москве сказалось влияние восточной материальной культуры. В середине XIII–XIV столетия в русских летописях отмечены постоянные выезды московских князей в Золотую Орду, а также приезды на Русь золотоордынских чиновников и купцов. Именно этим объясняется, что дорогостоящая восточная посуда (ее фрагменты) зафиксирована на территории Кремля в значительном числе. Однако раскопки на участке Чудова монастыря в восточной части крепости не подтвердили известную легенду о его основании на месте «татарского двора» в Москве. Возникновение этого мифа подробно рассматривалось в одной из наших публикаций, в том числе и на основе археологических данных.

Результаты археологических исследований последних лет на территории исторического ядра столицы России вносят дополнительные сведения в базу источников для дальнейшего изучения прошлого Москвы и ее Кремля.

Некрополь Вознесенского собора Московского Кремля. 2000–2020 годы

В 2000 г. по инициативе археологов в Музеях Московского Кремля стартовал проект по изучению захоронений великих княгинь и цариц XV – начала XVIII столетия в некрополе Вознесенского собора. На территории Кремля размещались и другие храмы-усыпальницы высшей знати, часть из которых сохранилась до настоящего времени, среди них Успенский собор – место захоронения русских митрополитов и патриархов XIV–XVIIвв., и Архангельский собор – усыпальница русских великих и удельных князей и царей XIV – начала XVIII в. Покой этих некрополей не был нарушен даже в ходе революционных событий 1917 г. и после возникновения СССР. Иная судьба была суждена некрополю Вознесенского собора (ил. 46), который на протяжении более четырех столетий русской истории был местом погребения женщин из правивших московских династий.

Женский Вознесенский монастырь размещался в Кремле в XV– первой трети XX в. рядом со Спасскими воротами. В период активной антицерковной компании советской власти он был разобран, и на его месте в 1930-х гг. построили здание для военной школы ВЦИК. Затем в этом здании до начала 1970-х гг. работал кремлевский театр и размещалась комендатура Московского Кремля, оно было снесено в 2015 г.

Осенью 1929 г. сотрудникам Оружейной палаты Московского Кремля удалось спасти от уничтожения белокаменные саркофаги с останками русских великих княгинь и цариц. Первоначально их перевезли в Архангельский собор, затем переместили в подземную палату конца XV столетия, находящуюся возле южной стены храма.

В проекте по изучению захоронений престижного женского некрополя Вознесенского собора (ил. 28) приняли участие археологи, антропологи, эксперты-криминалисты, биологи, палеограф, химики, энтомологи, микробиологи и специалисты других направлений науки из разных институтов Российской академии наук и крупнейших московских музеев. Исследователи провели изучение костных останков и реставрацию погребального инвентаря – саванов, светской одежды и обуви из тканей и кожи, атрибутов монашества из кожи и тканей. В ходе работ был сделан анализ стеклянных ритуальных сосудов и уточнены тексты эпитафий на белокаменных крышках саркофагов.

Натурные исследования погребений проводились в 2000–2004 гг., исследования материалов и реставрационные работы продолжались вплоть до 2012 г. В 2009–2018 гг. были изданы три тома материалов исследований захоронений некрополя Вознесенского собора, получившие высокую оценку в отзывах российских, западноевропейских и американских ученых – историков и антропологов (ил. 29).

Ил. 28. Вознесенский собор Ил. 29. Обложка книги: Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре Московского Кремля  

Основной задачей проекта являлось изучение погребального обряда на Руси в эпоху Средневековья. Материалы некрополя Вознесенского собора дали возможность уточнить представление о нем и более полно реконструировать его. Специально отметим, что в русской погребальной культуре в Средневековье и раннее Новое время никогда не производилось бальзамирование тел умерших; в православной традиции сохранение мертвого тела от гниения не предусматривалось.

Ил. 30. Саван царицы Марфы Васильевны (Собакиной)Для захоронения русских великих княгинь и цариц использовали саркофаги из монолита белого камня-известняка. Их форма менялась со временем. В XV – первой половине XVII в. это были гробы антропоморфной формы, куда тело умершей помещали, завернув его в саван из шелковой ткани. Саркофаги второй половины XVII – начала XVIII в. имели форму прямоугольного ящика, в котором усопшую клали уже в деревянном гробе. Тела знатных женщин были полностью завернуты в саван, лица закрыты специальным платом из ткани. В захоронениях XVI– начала XVIIIстолетия в некоторых случаях достаточно хорошо сохранились платья и монашеские облачения, экземпляры специальной могильной обуви из кожи, туфель из бархата, подушки и кошелечки из шелка. Ткани для изготовления светской одежды женщин из великокняжеской и царской семьи московского правящего дома закупали, в основном, в Европе. Наиболее популярен у знати был итальянский шелк (ил. 30), для одежды княгинь-монахинь использовали довольно грубые шерстяные ткани местного производства. Платья великих княгинь и цариц по данным из погребений были длинными, до пола, с очень длинными рукавами. В захоронениях усыпальницы Вознесенского собора были обнаружены женские головные уборы XV–XVI вв. – волосники. Такие специальные шапочки носили замужние женщины, скрывая под ними свои прически.

В состав некрополя входили и монашеские захоронения, так как в некоторых случаях великие княгини и царицы принимали (как правило, после смерти мужа) монашеский постриг. Но таких захоронений немного – всего шесть. Отметим обнаруженный кожаный пояс монахини Евфросинии – княгини Евдокии, умершей в 1407 г. (ил. 31). Он украшен тиснеными изображениями двенадцати основных христианских праздников – Крещения, Воскрешения Лазаря, Входа в Иерусалим, Распятия, Вознесения, Сошествия святого Духа, Воскресения Христа и других. Материалы некрополя Вознесенского собора показали, что, вопреки устоявшемуся в исторической литературе мнению, на Руси знатные женщины не принимали постриг перед самой смертью.

Ил. 31. Монашеский пояс из захоронения великой княгини Евдокии Донской

Ил. 32. Сосуд из захоронения первой царицы Марфы Васильевны (Собакиной)Интересной деталью погребального обряда средневековой Руси были специальные ритуальные сосуды, найденные почти во всех саркофагах с останками взрослых женщин. После отпевания умершей в храме ее тело обрызгивали елеем, и его остатки помещали в гроб в сосуде (в XV в. – из глины, в XVI–XVII вв. – из стекла или металла). Самые красивые и редкие стеклянные сосуды были изготовлены в Европе (ил. 32).

Важный раздел проекта по изучению некрополя Вознесенского собора составляют антропологические исследования. Изучение останков женщин XV – начала XVIII в. позволило восстановить их физические параметры и выявить патологии (ил. 33). Приведем для примера некоторые результаты этих исследований.

Ил. 33. Костные останки царицы Марии Нагой, шестой жены царя Ивана Грозного

Второй женой московского великого князя Ивана III (1440–1505) была Софья Палеолог, племянница последнего византийского императора Константина (родилась между 1443–1449 гг. – умерла в 1503 г.). При исследовании ее останков у нее был выявлен остеохондроз поясничного отдела позвоночника. При реконструкции внешнего облика великой княгини были обнаружены костные наросты на внутренней стороне лобной кости ее черепа. Это позволило установить, что у нее развился фронтальный гиперостоз. Так проявилось и было зафиксировано серьезное гормональное нарушение в организме великой княгини.

Внук Ивана III великий князь Василий III вторым браком был женат на княгине литовского происхождения Елене Глинской. Мать царя Ивана Грозного умерла в 1538 г. в возрасте около тридцати лет. Ее довольно высокий для Средневековья рост (165 сантиметров) обусловлен тем, что, как выяснилось, в поясничном отделе ее позвоночника оказался лишний (шестой) позвонок. Удалось определить и причину ее ранней смерти: Елена Глинская была отравлена солями ртути или сулемой – одним из самых «популярных» ядов в средневековой Европе. Этот же яд стал причиной ранней смерти другой женщины – царицы Анастасии, первой жены Ивана Грозного. Она погибла в 1560 г. в возрасте около 25–27 лет.

Другим важным направлением в проекте по изучению некрополя Вознесенского собора была реконструкция облика женщин русского Средневековья по их ископаемым останкам, поскольку светская живопись в России, в отличие от Европы, появилась только в конце XVII в. На сегодняшний день таким методом восстановлены скульптурные портреты семи великих и удельных княгинь и цариц. Теперь известно, как выглядели великая княгиня Евдокия Дмитриевна (жена великого князя Дмитрия Донского), вторая жена великого князя Ивана III– Софья Палеолог (ил. 34), последняя великая княгиня Елена Глинская (ил. 35), старица Анастасия (умерла в 1579 г.) – мать первой русской царицы Анастасии, царица Ирина Федоровна (умерла в 1603 г.) – сестра Бориса Годунова. Был воссоздан и один детский портрет – двоюродной племянницы царя Ивана Грозного Марии Старицкой (ил. 36). Эта девочка девяти лет погибла вместе со своими родителями в 1569 г. Они были отравлены по приказу Ивана Грозного в ходе острой династической борьбы при русском дворе. Исследования останков девочки показали, что она болела рахитом, о чем свидетельствует состояние ее костного аппарата.

Ил. 34. Скульптурный портрет-реконструкция великой княгини Софьи Палеолог Ил. 35. Скульптурный портрет-реконструкция великой княгини Елены Глинской Ил. 36. Скульптурный портрет-реконструкция удельной княжны Марии Владимировны Старицкой

Проект по изучению захоронений в Вознесенском соборе Московского Кремля заставил исследователей обратиться к малоизученной в отечественной историографии проблеме – истории жизни знатных женщин, их месту и общественной роли в эпоху Средневековья. Именно поэтому блок материалов по каждому из захоронений некрополя содержит биографический очерк о конкретной великой княгине и царице. Жизнь многих из них стала объектом подробного изучения историков впервые.

Этот долгий и важный исследовательский проект не имеет аналогов в российской исторической науке, и его результаты уже стали заметным вкладом сотрудников московских музеев и институтов Российской академии наук в изучение прошлого России. В 2020 г. завершится подготовка к печати последнего (четвертого) тома материалов исследований захоронений некрополя Вознесенского собора в Кремле; он посвящен итогам изучения погребений XVII – начала XVIII столетия.

вверх